Брест. Дети.
Я думал вообще не писать сегодня. Хотел сначала переварить, пережечь в себе всю эту боль. Сегодня, дорабатывая воронку от авиабомбы, основываясь на воспоминаниях, положении тел в захоронении и сопутствующих находках, с большой долей вероятности стало ясно, что лежат в ней те, кто погиб в первые секунды войны. Это те, кто спал в казармах 333 стрелкового полка, те, которых засыпало и убило осколками еще во сне, те, кто не успел осознать, что произошло. Их хоронили уже после боев в крепости, когда разбирали казармы 333-го, хоронили местные жители — тех, кого нашли под завалами. Гибель солдата в первые секунды, когда нет возможности убить врага, выстрелить в него, порвать его зубами, просто ринуться в страшную атаку с голыми руками или обрезком трубы, чтобы погибнуть в бою...
А под телами взрослых была самая страшная находка — останки ДЕТЕЙ — одного ребенка 3-4 лет и чуть постарше 7-10 лет.
Как передать вам, что я взрослый мужик, офицер, поднявший из земли десятки солдат и присутствовавший на подъеме сотен, чувствовал, когда выбирал из горелого песка и осколков кирпича пальчики четырехлетнего ребенка? Земля крепости по странным ее свойствам на полутораметровой глубине под военным хламом сохранила в мельчайших подробностях останки это ребенка. Зачем? Ведь в любом другом месте кости ребенка не смогли бы сохраниться. Откуда здесь эти дети? Рядом во флигеле проживали семьи офицеров, по разным воспоминаниям, около 10 семей с детьми. Где их родители? Может тут же рядом сверху в воронке, даже после смерти своими телами закрывая своего ребенка?
Что чувствовал я, выбирая эти хрупкие, маленькие, как семечки, пальчики и косточки? Плакал ли я? НЕТ!!! Я закрывал его от палящего солнца и думал, что ни тогда, ни сейчас, я не смог и не смогу уже ничего сделать для него. Как 74 года назад не смогли сделать и тысячи солдат и сотни орудий, которые были вокруг него. Не смогли защитить его от вероломного жестокого врага.
А сейчас? А сейчас я могу! Я могу рассказать о нем, может, кто-то прочитает это и что-то поймет. Так вот я хочу, чтобы ВСЕ, ВЫ слышите, ВСЕ, кто прочитает это, знали, что чувствовал я, 40-летний здоровый мужик, глядя в пустые глазницы этого ребенка, я знаю, кто его убил! Его убил НЕМЕЦ-НАЦИСТ, который пришел на его землю, чтобы сделать его и миллионы русских, белорусов, украинцев, таджиков, узбеков и других своими рабами, отобрать нашу землю и наши дома. Этот НЕМЕЦ, АВСТРИЕЦ, ИТАЛЬЯНЕЦ, РУМЫН, ВЕНГР пришли, как до этого чуть более сотни лет назад приходили французы, со всем европейским сбродом, с той же целью и задачей, убивали наших детей, жгли наши деревни и рушили наши города. Как до этого шли поляки, шли другие, которые возомнили себя сверхлюдьми, которые считали, что они избранные.
Где было все мировое сообщество, когда умирал этот ребенок? Где оно сейчас, когда гибнут дети Донбасса? Я хотел бы, чтобы сегодня вместе с нами из воронки от немецкой авиабомбы вынимали бы кости этого ребенка ВСЕ те, кто в России, Белоруссии и на Украине говорит нам о европейских ценностях и культуре, к которым надо стремиться. Спросите у меня, я видел эти ценности сегодня в воронке. Эти ценности или то, что они ими называют, вернул им всем тем, кто сейчас говорит о мире, заряжая автомат, мой дед Лексин Сергей Александрович. Дойдя до Праги, вернул им то, что они не захотели сами защищать, те свои пресловутые ценности, от которых они отказались в угоду Гитлеру и своему спокойствию. Да, отказались не все. Да, были и есть там люди, готовые бороться за свободу и правду, но их не слышали и тогда, не слышат и сейчас в угоду своим дутым материальным интересам, своим политическим амбициям, которые не стоят слезинки ребенка.
Кем бы могли стать эти дети, вы только подумайте, что они бы могли придумать, — звездолет, вакцину от рака, полететь на Марс, просто трудиться на заводе на благо своей страны. А его нет, он 74 года лежал в воронке от авиабомбы, может быть, как напоминание всем нам, что такое война.
Я, гражданин России Мачинский Сергей, обращаюсь ко всем русским, белорусам, украинцам, всем жителя бывшей Великой страны СССР от имени ребенка Брестской крепости, я имею на это право, потому что выбирал из битого кирпича его кости. Очнитесь и поймите вы наконец, они всегда будут хотеть отобрать нашу землю, забрать наши ресурсы, превратить нас в рабов, всегда наша с вами Русская — да, именно Русская земля — будет бесить и раздражать их, им всегда будет хотеться завоевать ее. Может, не открыто пока. Они будут внушать нашим народам исподволь мифы о нашей «исключительности», обещать принять в свои еще более «исключительные» ряды, через предателей внутри страны, купленных за 30 забугорных серебренников, разрушать наши государства, чтобы пустить с молотка все то, что завоевано ценой жизни этого ребенка, внушать нам, что шмотки и деньги дают человеку счастье и власть. Нет! Запомните, только ВСЕ ВМЕСТЕ, делая для своей страны все, что в наших силах, не набивая личную мошну и не окружая себя никчемной роскошью и барахлом, а делая наши страны сильными, делая их такими сильными, чтобы не один больше гитлер или новый наполеон даже подумать не могли о походе на Россию, мы сможем отдать долг этому ребенку из Брестской крепости и обезопасить своих детей от этой черной воронки!
Подумайте об этом все — богатые и бедные, молодые и старые, русские и нерусские — потому что для врагов у нас одна национальность — РУССКИЕ. И помните, как и я на всю свою жизнь запомню детей Брестской крепости. Достойно ли Вы живете, правильно ли? Все на секунду задумайтесь, что сделал я лично, невзирая на обстоятельства и несмотря на других, чтобы страна моя стала сильнее, и мои дети выросли и жили? И еще я хочу, чтобы все те, кто подумывает в своей мерзкой голове о походе на Россию, кто думает предать ее и распродать, знали, я буду рвать зубами каждого, я, как мой дед, буду голодать и не спать годами, я буду ползти на карачках, чтобы прийти к вам домой, я даже мертвый буду приходить к вам, потому что я сын украинца и русской, внук польки и украинца, Я — РУССКИЙ, и ЭТО — МОЯ ЗЕМЛЯ, мне ее завещали и оставили мои деды, и за нее жизни отдали Дети Брестской Крепости. И я такой не один, нас миллионы! И единственное, чего я теперь боюсь, — это погибнуть в первые секунды, как солдаты Крепости, чтобы хотя бы успеть взглянуть в глаза тому, кто, не дай Бог, придет еще на эту землю с мечом.
